Тайны красных стен

Элеватор у Часовой башни в Нижегородском Кремле Пл. Минина и Пожарского Пл. Минина и Пожарского (бывшая Благовещенская пл.) Нижегородский Кремль, вид с Почаинского оврага Ивановский съезд в Нижегородском Кремле Дмитриевская башня, пл. Минина и Пожарского

Легенда о Дятловых горах Легенда о Феде Литвиче О Кузьме Минине О князе Пожарском

  Возник Нижний Новгород на месте большого дремучего леса. Высокие холмы по правому берегу Оки, прорезанные глубокими оврагами, называ­лись Дятловыми горами. А название, говорят, вот откуда пришло.
Во времена стародавние на том месте ( по другой версии — в районе позднейшего
Благовещенского монастыря, у Окского канавинского моста) проживал мордвин Скворец,
друг и помощник Соловья-разбойника, побежденного и связанного Ильей Муромцем.
Здесь он женился на восемнадцати женах, и бы­ло у Скворца семьдесят сыновей. Все они жили вместе, занимались скотоводством, пасли стада на горах, а по вечерам гоняли их оврагами на во­допой к Оке-реке. Неподалеку , в ущелье горы, обитал чародей Дятел, бывший также некогда в ладах с Соловьем-разбойником.
Вот раз пришел Скворец к Дятлу и спросил его о будущей судьбе своих детей. И отвечал Дятел:
— Если дети твои будут жить мирно и согласно друг с другом, то долго им владеть
здешними местами, а если поссорятся, то будут покорены русскими, которые построят на устье Оки град камень и крепок зело, зело, и не одолеют его силы вражеские…
Долго толковали они. Под конец разговора Дятел просил Скворца о честном ему погребении. Тот обещал. Время шло. Умер чародей Дятел, и похоронил его Скворец на горе при устье Оки-реки. И прозвалось то место «Дятловы горы». Умер за ним и Скворец.
Перед смертью он завещал детям своим взаимное согласие и единодушие, но потомки их, перессорившись, стали враждовать между собой, и тогда Андрей Боголюбский изгнал их с устья Оки, а племянник его Юрий Всеволодович, построив здесь Нов-Град Нижний, исполнил предсказание Дятла.

   В августе 1505 г., направляясь походом на Москву, под Нижний Новгород подошел казанский хан Мухаммед-Эмин, опустошивший перед этим землю нижегородскую. Было с ним около 60 тысяч татар и ногайцев. Он осадил город и готовился к штурму, раскинув свой стан на возвышенности (на Ильинской горе) за Почайной-рекой.
Городу, не имевшему достаточно войска, чтобы сопротивляться, угрожала серьезная опасность. У нижегородского воеводы — молодого и храброго Хабар-Симского — были орудия, в том числе и трофейные литовские пушки, и пороховые запасы, и ядра, захваченные русскими в битве с Литвой под Ведроше и отправленные Иваном III в Нижний Новгород на укрепление города.
Но, вот беда, у воеводы, в гарнизоне не было умелых людей, знающих обращение с артиллерийскими орудиями. Тогда вспомнили, что в городской темнице (Ивановская башня) уже несколько лет томятся пленные литовцы, среди которых имелись и «огненные стрельцы — пушкари. Воевода решил выпустить пленных и обещал им свободу, если они помогут отстоять город. Те согласились.
  На Северную башни, были втащены и поставлены орудия. И когда 7 сентября Мухаммед- Эмин (или Амин — как его называет предание) двинул войска на приступ, со стен кремля раздался не ожидаемый врагами залп из орудий.
Первым же искусным выстрелом пленного пушкаря, по прозвищу Федя Литвич, был убит мурза ногайский. В лагере врагов началось смятение. Новые и новые ядра опустошали их ряды. Войско Мухаммед-Эмина отступило от города, враги бежали беспорядочной
толпой, «возмутившись аки птичьи стада», как сообщает летописец.

    Посадский староста, говядарь (торговец мясом и рыбой), выходец из балахнинских крестьян. Не случайно посадские остановили свой выбор на этом человеке, знали, что он небогат, но честен, разумен. Ходил он добровольцем в рязанское ополчение, видели его в бою смелым и решительным воином. Каждый день теперь Кузьма Минин, закончив свои торговые дела, приходил в земскую избу, стоявшую вблизи Торго­вой площади, на берегу Волги. Здесь разбирались споры между посадскими, велись всякие разговоры, особенно когда приходили вести из Москвы. «Гибнет Москва,- писали из столицы,- а Москва есть основание России. Пока крепок корень, то и дерево крепко…
Все чаще и чаще посадские люди стали слышать в земской избе речи своего старосты: надо поднимать воинство, снаряжать его, сил не жалеючи, и всем идти на защиту матери Москвы. Многие cоглашались с ним и денег были готовы дать. Но были и другие: они боялись за свои кошельки, уходили поскорее из земской избы, ругали своего старосту. Ночи проводил Кузьма в бессоннице, слушая, как вьюга шуршит за стенами крепкого bбревенчатого дома. Все думал: как поднять горожан на дело великое? какие слова им сказать? где силы взять на это?
По его предложению нижегородские воеводы в один из базарных дней созвали народ на общий сход. Многие тысячи людей пришли на Торговую площадь, под стены Ивановской башни кремля. Здесь были жители обоих посадов, крестьяне из близлежащих деревень, ремесленники и торговцы, люди служилые.
И сказал им Кузьма Минин:
Граждане нижегородские! Люди посадские и стрелецкие! Крестьяне вольные и кабальные! Настало для нас лихое время. Льется русская кровь. А бояре и всякие знатные люди отступились от нас и впустили чужеземцев в Москву. Если хотим мы помочь Русскому государству, то не пожалеем жизни за это. Дома свои продадим, жен и детей заложим (заложить жен в детей означало отдать их в случае неуплаты долга в работу на определенное время), а соберем казну на жалованье ратным людям. И принес Кузьма на площадь все свое имущество: и деньги, и домашние вещи, и украшения жены.
Великое дело началось: несли нижегородцы кто чем вла­дел. Все принималось. Богатые приносили золото и серебро, жемчуга и оружие, драгоценные ткани я кубки. А от нищего брали и медный крест. И когда денег собрали довольно и на оружие, и на одежду, и на продовольствие воинам, стали думать, кого же позвать в военачальники.

  О князе Пожарском слышали нижегородцы хорошие слова и от тех, кто ходил в Москву с рязанским ополчением, и еще раньше. Был князь Пожарский одно время воеводою в Зарайске. Уже бояре предали Москву полякам, а зарайцы не только держались, но и выбили поляков из нескольких русских городов.
А когда бились москвичи с поляками на улицах Москвы, дольше всех удалось продержаться на Лубянке, у дома князя Пожарского. Уже горели соседские дома, дым выедал глаза, а князь с небольшим отрядом не подпускал врагов к себе. Только тяжело раненного увезли его верные люди из горящей Москвы в село Мугреево, его вотчину. Там и провел он несколько месяцев в домашнем покое.
Туда, в Мугреево, за 120 верст, едет нижегородское посольство просить князя принять воинство. Отказывается князь, говорит, что болен, не годится больше для сражений. Но нижегородцы упорны. Второй и третий раз едут в Мугреево и все-таки получают согласие князя. Одно условие ставит князь: он будет командовать войском, но для сбора и хранения казны, для расчетов с ратными людьми, для покупки коней, оружия пусть выберут из горожан надежного человека. При этом князь назвал Кузьму Минина.
Теперь посольство идет на Нижний посад, в дом Кузьмы, и просит его быть выборным человеком от всей земли, взять все снаряжение в свои руки. Просит с прилежанием, и Кузьма соглашается.